Встретился в Вологодском государственном архиве "Краткий очерк развития собаководства в Вологодской области" от 1946 года. Автор очерка - С.А. Тушин. (ГАВО Ф.4654.Оп.1.Д.62). Трудно сказать, какова историческая ценность этого документа. Автор не приводит источников, не делает ссылок на документы и литературу. Начинается обзор как-то вдруг, с 1908 года, и так же внезапно заканчивается текущим для автора 1946 годом. Скорее - это личный взгляд специалиста-кинолога на развитие породы русской гончей в Вологодской области. Зато какой взгляд! Знающий, заинтересованный, очень точный в деталях. Ясно, что автор - страстный охотник-гончатник. Лучшим решением будет просто опубликовать его на сайте. Очерк может пригодится тем, кто занимается историей охотничьего собаководства и будет интересен для чтения всем без исключения охотникам.
Скачать в PDF снимки архивного дела с этим документом можно здесь.
С.А. Тушин.
Гончие Вологды
/Краткий очерк развития собаководства в Вологодской области/
В 1908 году на псарне Грязовецкого помещика Гелешмита родился "Будило". Алчный до охоты полновластный хозяин, имевший в те поры 15-20 смычков, прекрасных гончаков в типе Белоусовских собак, не допускал, чтобы щенки его псарни попадали бы Вологодским и Грязовецким охотникам. С этой целью, под личным его наблюдением, после произведенного выбора, щенки уничтожались помещичьим доезжачим.
Будило Кочергина хоть и числился выжлецом "неизвестного происхождения", но в тесном кругу гончатников вся история с его получением Кочергиным была хорошо известна. Будило по экстерьеру был очень ладный, типичной русской гончей, могучей сложки 66-66 см. в лопатках, с хорошей следистой лапой, короткой шеей, украшенной пышным загривком. Подпалы его были бледны. К внешнему недостатку кобеля следует отнести некоторую широколобость и заметно развитые надбровные дуги.
Будило был замечательным работником - паратый, вязкий, с верным чутьем и хорошим звучным, фигурным голосом баритонального типа.
Мы основательно задержались на описании Будило потому, что этот выжлец является основой дальнейших полевых линий вологодских гончих. Его кровь в 5-6 колене течет в лучших вологодских собаках.
История Гелешмитовских собак нам, к сожалению, доподлинно неизвестна. Вся охота велась сугубо замкнуто. Большие средства Гелешмита позволяли помещику делать желательные ему подборки.
Конспирация этой охоты была такова, что вологодское купечество и мелкопоместное дворянство того времени не могли заполучить от него даже щенков, не говоря уже о взрослых собаках. Весь отсев и неугодные нраву барина собаки уничтожались. Только "добрые" отношения у отдельных любителей, по преимуществу рабочих Грязовца с доезжачим Гелешмита давало грязовецким охотникам возможность черпать щенков с помещичьей псарни.
До 1809 года не представлялось возможным в конкретных формах проиллюстрировать состояние гончих Вологды и близлежащих районов. Известно только, богатое купечество того времени завозило гончих с белыми ошейниками и белыми концами гонов в типе собак Кишенского, так назывемых "костромичей". Завозились собаки из Ярославской и Костромской губерний. По своей внешности это были типичные представители польско-русской вымески.
Однако, хороших гонцов из всего завезенного конгломерата не было. Купеческие и барские смычки и стайки в значительной степени уступали собакам "неизвестного происхождения", находящимся в руках рабочих и мелких служащих, обзаводившихся собаками из деревень и поселков Грязовецкого района. Как не был бдителен и суров помещик, но просачивающиеся с его псарни щенки сыграли основную роль в улучшении вологодских собак, в формировании константного типа русской гончей с присущими ей прекрасными рабочими качествами.
Еще до революции Гелешмит нарушил охоту. Вся псарня была продана за пределы быв. Вологодской губернии и это вынудило наших гончатников заниматься производственной работой, а не искать готовый материал.
Для этой цели в 1910 году Вологодское об-во охоты купило в Грязовце великолепного выжлеца белоусовского типа по кличке Кучум.
Еще до революции Гелешмит нарушил охоту. Вся псарня была продана за пределы быв. Вологодской губернии и это вынудило наших гончатников заниматься производственной работой, а не искать готовый материал.
Для этой цели в 1910 году Вологодское об-во охоты купило в Грязовце великолепного выжлеца белоусовского типа по кличке Кучум.
Кучум обладал хорошим звучным голосом, верным чутьем, выносливостью и достаточной паратостью. Единственным его недостатьком был рост - 59-60 см. В то время член общества Дружинин имел выжловку Зорьку, считавшуюся неизвестного происхождения, в то время как фактически она происходила от собак Гелешмита.
От вязки в 1910 году Кучума с зорькой Вологда получила рослых, богато сложенных и типичных русских гончих и хороших работников. Из них особенно выделялись Зорька 2 Проворова, Соловей и Кукла Смирнова и др.
Все же безсистемность вязок, пренебрежение со стороны Вологодского общества охоты к родословным книгам привело к тому, что как Кучум и Зорька, так и их прекрасный помет растворился в общей массе гончих и документально не сыграли роли в дальнейшем развитии наших собак, хотя, несомненно, косвенное их влияние сохранилось.
В то же год рабочий машинист Вологодского парового-вагоно-ремонтного завода Орлов приобрел у стрелочника станции Сухона (30 км от гор. Вологды) осенистую выжловку по кличке Динка. Со слов стрелочника, Динка была угнана им из одной из подмосковных помещичьих охот.
Выжловка выделялась прекрасной работой, открытым заливистым голосом и была типичной русской гончей, но с исзлишне темным черпаком. Машинст Орлов приобрел Динку главным образом для производственных целей, почему вскоре и повязал ее с Караем Образцова. Карай был верный и токовый гонец, только чисто в польско-русских формах - голосист, но не парат.
Желая гарантировать себя пометом (Карай Образцова вязался в первый раз) машинист Орлов в тот же день вяжет Динку с Будило егеря Кочергина, которому к тому времени было более двух лет. Оба выжлеца, - наивно рассуждал Орлов, - хороши, как работники. Пусть же часть щенков будет от Карая, а часть об Будило.
Вполне понятно, что сделать правильный выбор производителя в те времена Орлову было трудно. Чашу весов перевешивали узко-рабочие качества. Типичность же экстерьера, забота о формировании русской гончей, продолжение кинологической работы методами Алексеева, Белоусова, Комынина была не по плечу не только рядовому рабочему гончатнику, но даже и именитым вологодским охотникам.
Как бы то ни было, Динка принесла 6 щенков, схожими с экстерьером Будилы егеря Кочергина, т.е. типично-русским гончим. Уступленные рабочим того же завода, где служил машинист Орлов, щенки уже с 8 месячного возраста принялись гонять дружной стаей во главе с их матерью Динкой. Ряд экономических и других причин разрознили эту коллективную стаю. Из всего помета сохранился лишь один выжлец под кличкой Катай, принадлежавший рабочему завода С.П. Семенову.
Катай во многих отношениях был хороший типичный русский выжлец. От отца Будилы Корчагина и матери Динки Орлова он унаследовал замечательные рабочие качества, в частности верность гона. Он шел как бы пришитым к следу.
Надо сказать, что Катай, как и мать его Динка, особым уходом и присмотром не пользовались. Поэтому случилось так, что находясь в одном загоне, они повязались, таким образом произошел самопроизвольный инбридинг.
Подобное скрещивание в те времена считалось великой ересью. Орлов, стыдясь своей беспечности, уничтожил весь помет, за исключением двух щенков. Одного из них, выжлеца по кличке Терзай, он уступил сельскому торговцу около Грязовца, а выжловку по кличке Динка - подгороднему вологодскому крестьянину.
Прошло два года. Среди вологодских гончатников распространился слух, что где-то под Грязовцем имеется отменный гонец, равному которому нет во всей округе. Широкой молвой пользовалась также и выжловочка подгородняя. По утверждению многих, она была не чета вологодским гончим.
Поддавшись влиянию слухов, заводские рабочие братья К. и В. Виноградовы решили во что бы то ни стало заполучить этих собак. С большим трудом, путем обмена гончих на подружейных собак, с придачей ружья и денег, Виноградовы приобрели выжлеца Терзая и выжловку Динку, не зная того, что они являются братом и сестрой, происходящих от Карая Семенова и Динки Орлова.
Вот эти то терзай и Динка Виноградовых и явились основоположниками современных собак, ибо в родословной каждой вологодской гончей в 4-ом колене значатся эти клички.
Поскольку установлено, что эти собаки являются исходным началом для современных гончих Вологды, считаем нужным описать их характерные признаки. Мы уже указали, что по отцовской линии эти гончие шли от собак Гелешмита. Их дед был Будило егеря Кочергина, а отец - Катай Семенова С.П. По материнской линии вышеупомянутая Динка московского происхождения, являлась одновременно бабкой и матерью. Законы генетики не приминули выразиться в потомстве Динки Орлова и Катая Семенова. Вполне понятно, что Терзай и Динка братьев Виноградовых несколько утратили чистоту русского типа, а особенно это сказалось у выжловки. Она имела теплый черпак и яркие подпалы. Терзай же был колодкой, окраски, псовиной с густым седым подшерстком, бледными подпалами, абсолютно типичным и напоминал своего деда - Будилу егеря Кочергина. Только излишняя широколобость портила экстерьер выжлеца. Таковы внешность этих собак.
Рабочие же качества как у терзая, так и у Динки были исключительные. Обе собаки обладали выдающимися фигурными голосами с заливом. При работе смычком их голоса лились как песня, двоились, троились, создавая иллюзию работы целой стаи.
Терзай был мастером коллективной охоты, не знал сколов и при средней паратости он никогда не уступал переда другим собакам, превозмогая себя, стойко держал мастерство.
Добычливость Терзая была исключительная. Достаточно сказать, если коллективная стая гоняла в день 15-20 зайцев, то всех их, как правило, поднимал Терзай. Исключительный ум и чутье Терзая были прямо таки изумительны. Стоило только подать голос, что гонный заяц взят, как Терзай сразу же обрывал песню и уходил прочь от стаи. В то время как она продолжала доходить по гонному следу, Терзай шел обратным следом до места, где во время гона он зачуял переход шумового и буквально через 3-4 минуты опять полилась песня Терзая по примеченному им шумовику. Собаки безотказно ему верили, дружно наваливались на его голос и опять стая во главе с Терзаем тешила охотничью страсть наших любителей-гончатников.
Выжлец обладал непомерной вязкостью и страстью. Нередки были случаи, когда на третий день гона по гололедице Терзай до мяса срывал подошвы в полном смысле слова и не мог даже стоять. Стая без него шла в работу вяло и неуверенно. Поэтому приходилось нести Терзая на руках до ближайшего острова, где выжлец оживал, превозмогая болезненность, шатаясь на израненных ногах тихим полазом следовал в рощу.
Но стило ему было напасть хотя бы на вечерний след беляка, как он молниеносно преображался. Терзай забывал об истерзанных гололедицей ногах и как ни в чем ни бывало до глубокого вечера водил стаю, пока не сомкнут собак.
(продолжение следует, целиком можно скачать по ссылке выше)
От вязки в 1910 году Кучума с зорькой Вологда получила рослых, богато сложенных и типичных русских гончих и хороших работников. Из них особенно выделялись Зорька 2 Проворова, Соловей и Кукла Смирнова и др.
Все же безсистемность вязок, пренебрежение со стороны Вологодского общества охоты к родословным книгам привело к тому, что как Кучум и Зорька, так и их прекрасный помет растворился в общей массе гончих и документально не сыграли роли в дальнейшем развитии наших собак, хотя, несомненно, косвенное их влияние сохранилось.
В то же год рабочий машинист Вологодского парового-вагоно-ремонтного завода Орлов приобрел у стрелочника станции Сухона (30 км от гор. Вологды) осенистую выжловку по кличке Динка. Со слов стрелочника, Динка была угнана им из одной из подмосковных помещичьих охот.
Выжловка выделялась прекрасной работой, открытым заливистым голосом и была типичной русской гончей, но с исзлишне темным черпаком. Машинст Орлов приобрел Динку главным образом для производственных целей, почему вскоре и повязал ее с Караем Образцова. Карай был верный и токовый гонец, только чисто в польско-русских формах - голосист, но не парат.
Желая гарантировать себя пометом (Карай Образцова вязался в первый раз) машинист Орлов в тот же день вяжет Динку с Будило егеря Кочергина, которому к тому времени было более двух лет. Оба выжлеца, - наивно рассуждал Орлов, - хороши, как работники. Пусть же часть щенков будет от Карая, а часть об Будило.
Вполне понятно, что сделать правильный выбор производителя в те времена Орлову было трудно. Чашу весов перевешивали узко-рабочие качества. Типичность же экстерьера, забота о формировании русской гончей, продолжение кинологической работы методами Алексеева, Белоусова, Комынина была не по плечу не только рядовому рабочему гончатнику, но даже и именитым вологодским охотникам.
Как бы то ни было, Динка принесла 6 щенков, схожими с экстерьером Будилы егеря Кочергина, т.е. типично-русским гончим. Уступленные рабочим того же завода, где служил машинист Орлов, щенки уже с 8 месячного возраста принялись гонять дружной стаей во главе с их матерью Динкой. Ряд экономических и других причин разрознили эту коллективную стаю. Из всего помета сохранился лишь один выжлец под кличкой Катай, принадлежавший рабочему завода С.П. Семенову.
Катай во многих отношениях был хороший типичный русский выжлец. От отца Будилы Корчагина и матери Динки Орлова он унаследовал замечательные рабочие качества, в частности верность гона. Он шел как бы пришитым к следу.
Надо сказать, что Катай, как и мать его Динка, особым уходом и присмотром не пользовались. Поэтому случилось так, что находясь в одном загоне, они повязались, таким образом произошел самопроизвольный инбридинг.
Подобное скрещивание в те времена считалось великой ересью. Орлов, стыдясь своей беспечности, уничтожил весь помет, за исключением двух щенков. Одного из них, выжлеца по кличке Терзай, он уступил сельскому торговцу около Грязовца, а выжловку по кличке Динка - подгороднему вологодскому крестьянину.
Прошло два года. Среди вологодских гончатников распространился слух, что где-то под Грязовцем имеется отменный гонец, равному которому нет во всей округе. Широкой молвой пользовалась также и выжловочка подгородняя. По утверждению многих, она была не чета вологодским гончим.
Поддавшись влиянию слухов, заводские рабочие братья К. и В. Виноградовы решили во что бы то ни стало заполучить этих собак. С большим трудом, путем обмена гончих на подружейных собак, с придачей ружья и денег, Виноградовы приобрели выжлеца Терзая и выжловку Динку, не зная того, что они являются братом и сестрой, происходящих от Карая Семенова и Динки Орлова.
Вот эти то терзай и Динка Виноградовых и явились основоположниками современных собак, ибо в родословной каждой вологодской гончей в 4-ом колене значатся эти клички.
Поскольку установлено, что эти собаки являются исходным началом для современных гончих Вологды, считаем нужным описать их характерные признаки. Мы уже указали, что по отцовской линии эти гончие шли от собак Гелешмита. Их дед был Будило егеря Кочергина, а отец - Катай Семенова С.П. По материнской линии вышеупомянутая Динка московского происхождения, являлась одновременно бабкой и матерью. Законы генетики не приминули выразиться в потомстве Динки Орлова и Катая Семенова. Вполне понятно, что Терзай и Динка братьев Виноградовых несколько утратили чистоту русского типа, а особенно это сказалось у выжловки. Она имела теплый черпак и яркие подпалы. Терзай же был колодкой, окраски, псовиной с густым седым подшерстком, бледными подпалами, абсолютно типичным и напоминал своего деда - Будилу егеря Кочергина. Только излишняя широколобость портила экстерьер выжлеца. Таковы внешность этих собак.
Рабочие же качества как у терзая, так и у Динки были исключительные. Обе собаки обладали выдающимися фигурными голосами с заливом. При работе смычком их голоса лились как песня, двоились, троились, создавая иллюзию работы целой стаи.
Терзай был мастером коллективной охоты, не знал сколов и при средней паратости он никогда не уступал переда другим собакам, превозмогая себя, стойко держал мастерство.
Добычливость Терзая была исключительная. Достаточно сказать, если коллективная стая гоняла в день 15-20 зайцев, то всех их, как правило, поднимал Терзай. Исключительный ум и чутье Терзая были прямо таки изумительны. Стоило только подать голос, что гонный заяц взят, как Терзай сразу же обрывал песню и уходил прочь от стаи. В то время как она продолжала доходить по гонному следу, Терзай шел обратным следом до места, где во время гона он зачуял переход шумового и буквально через 3-4 минуты опять полилась песня Терзая по примеченному им шумовику. Собаки безотказно ему верили, дружно наваливались на его голос и опять стая во главе с Терзаем тешила охотничью страсть наших любителей-гончатников.
Выжлец обладал непомерной вязкостью и страстью. Нередки были случаи, когда на третий день гона по гололедице Терзай до мяса срывал подошвы в полном смысле слова и не мог даже стоять. Стая без него шла в работу вяло и неуверенно. Поэтому приходилось нести Терзая на руках до ближайшего острова, где выжлец оживал, превозмогая болезненность, шатаясь на израненных ногах тихим полазом следовал в рощу.
Но стило ему было напасть хотя бы на вечерний след беляка, как он молниеносно преображался. Терзай забывал об истерзанных гололедицей ногах и как ни в чем ни бывало до глубокого вечера водил стаю, пока не сомкнут собак.
(продолжение следует, целиком можно скачать по ссылке выше)
Комментариев нет:
Отправка комментария